На фоне Байрона
Так сложилось, что первой драматической премьерой нового сезона стал спектакль «Аркадия» в Театре на Малой Бронной, поставленный художественным руководителем театра Сергеем Голомазовым. Если верить примете, что как сезон начнешь, так его и проведешь, театральный год обещает быть весьма качественным по своей драматургической составляющей, режиссерски грамотным и профессиональным, но без особых потрясений. Так что в данной ситуации примете хочется верить лишь наполовину.
Англичанин Том Стоппард, особенно после триумфа «Берега утопии» Алексея Бородина в РАМТе, — почти что «наше все». Для Сергея Голомазова он тоже персона весьма значимая, он и играл в его пьесах, и ставил их. Без особого, впрочем, резонанса, но отнюдь не провально. К тому же Голомазов, в отличие от многих прочих постановщиков, — режиссер думающий. Хотя это не упрек «всем прочим» в легкомыслии. Просто думы бывают разными. Голомазова, кажется, более волнуют не аспекты самовыражения, не стремление быть модно-эпатажным, но та самая литературно-драматургическая основа спектакля. Он всегда уважительно относится к любому автору, отбирая их, впрочем, очень тщательно и пристрастно. Он полон желания разгадать авторскую мысль и адекватно перенести ее на сценический язык, не смущаясь философскими длиннотами, многословием и обилием концепций и сюжетных поворотов, от которых иной легко бы избавился с помощью ножниц.
Но Том Стоппард, пусть и признанный многими знатоками лучшим драматургом ХХ столетия, для отечественной публики, особенно той, что причисляют к категории «массовой», весьма непрост. А все потому, что блестящий стилист и замечательно образованный человек нуждается в публике одной с ним интеллектуальной категории. Особенно это касается пьесы «Аркадия», где в обманчиво легкой форме смешано все что можно: философия и математика, литература и этика, прошлое и настоящее. К тому же все ее персонажи — люди исследовательского склада ума и характера, для которых, вероятно, делом всей жизни может стать поиск неизвестной записки лорда Байрона или математические изыскания, а не борьба за хлеб насущный и прочие земные блага. То самое, что тяготит сегодня среднестатистического россиянина. Пропустить все это через себя бывает сложно, понять иначе стоппардовскую историю невозможно. Пусть он и обрамляет ее замечательным сюжетом с влюбленностями, дуэлями и прочими жизненными вещами.
Кстати, «Аркадия», востребованная в мировом театре пьеса, в России этим похвастаться не может. Из памятных спектаклей — лишь версия эстонского режиссера Эльмо Нюганена в петербургском БДТ. «Аркадия» же Александра Марина в Театре под руководством Олега Табакова не снискала особой популярности и долгой сценической жизни, сегодня же и вовсе забыта. Так что Сергей Голомазов с этой пьесой на столичной сцене — по-своему первопроходец, конечно же, пустившийся в рискованное путешествие. Безусловно, заслуживающее уважения своими высокими целями. Проблема в том, что актеры Театра на Малой Бронной воплотить эти цели в жизнь, кажется, еще не слишком готовы.
Тем более что Сергей Голомазов ставил, как уже говорилось, скорее, просто пьесу Стоппарда, чем собственное режиссерское к ней отношение. Ставил грамотно, умно, профессионально, без постановочных изысков, доверяясь именно актерам. К тому же сценограф Алексей Порай-Кошиц с помощью массивных деревянных раздвижных дверей, атрибута аристократического английского дома, отсек актеров от сценических глубин, выдвинул их на авансцену так, что кроме «крупного плана» ничего и не осталось. Здесь ведут свои то научные, то весьма рискованные диалоги юная Томасина (Анастасия Шеина) и ее учитель Септимус Ходж (Данил Лавренов). Тут порхает шумная и экзальтированная леди Крум (Лариса Богословская). Пишет свои вирши и ревнует поэт Эзра Чейтер (Владимир Ершов), топочет громогласный капитан Брайс (Владимир Яворский).
Двери сходятся и расходятся, впуская на сцену век ХХ. Все тот же дом, все та же мебель, разве что современный ноутбук мог бы внести некий диссонанс, но не вносит. Слегка меняется стиль речи, но суть все та же. Разница лишь в том, что современники великого Байрона (о котором только и столько говорится) сами становятся предметом исследований современников Стоппарда. Среди них писательница Ханна Джарвис (Вера Бабичева), профессор Бернард Солоуэй (Дмитрий Цурский) и прочие, точно так же смешивающие любовь и науку, откуда сами собой рождаются зерна истины. Впрочем, визуально смешиваются и эти две эпохи: персонажи, не видя друг друга, порой оказываются рядом, едва ли не берясь за руки.
Но так было во всех виденных «Аркадиях». К чести Сергея Голомазова, он пытался удержать баланс между высокими длиннотами монологов и житейской историей на должном уровне. Впрочем, артисты более тяготели к вещам привычно бытовым. Так, Ершов — Чейтер и Яворский — Брайс порой погружались в какую-то комическую стихию мольеровского толка. И Богословская — леди Крум с излишним энтузиазмом изображала зрелую, но экзальтированную «институтку». Куда живее вышла Ханна Джарвис у Веры Бабичевой, сумевшей сыграть и ученую даму, и просто женщину с не очень ладной судьбой. Что же касается явных актерских удач, то их можно записать на счет молодых Данила Лавренова — Ходжа и Анастасии Шеиной — Томасины. Первый умел жить на сцене между слов, в паузах и зонах молчания. Вторая виртуозно представляла тринадцатилетнюю девочку, со знанием дела и юношеским темпераментом.
Впрочем, для театральных гурманов, наверное, не меньшим удовольствием стало бы домашнее уединение с пьесой Стоппарда. Ведь она пока так и осталась сценической загадкой, ребусом, который на Малой Бронной попытались разгадать, но так до конца и не смогли. Но иногда и попытка бывает ценнее результата. Стоппард же, вероятно, не прочь будет воспринять и театральный диалог с самим собой, а не только дань почтительного уважения.
Ирина Алпатова
Газета "Культура"